Организация ментального лексикона в связи с дихотомией алгоритмы/извлечение из памяти (сomputation (parsing) vs storage). Считается, что пользование символическими правилами является процедурой более высокого ранга, и именно она специфически человеческая, а возможно и генетически закреплённая. Этот вопрос представляется, однако, далеко не ясным, так как процедуры установления аналогий сами могут являться правилами, только гораздо более сложными.

Эти проблемы изучаются на разных моделях и контингентах испытуемых. Однако в последние годы особый интерес вызывают языковые возможности людей со специфическими речевыми нарушениями - SLI (specific language impairment).

Специфически-языковыми считаются не приобретенные нарушения, характеризующиеся языковыми трудностями при отсутствии нарушений интеллекта, артикуляции, слуха и психоэмоциональной сферы. У таких людей отмечены фонологические, синтаксические и инфлекционные трудности, особенно для грамматических согласований субъекта и глагола, маркирования времени, числа существительных, сравнительных форм прилагательных.

В психолингвистических экспериментах люди с такими нарушениями также демонстрируют необычные характеристики. Регулярная и нерегулярная морфология, которые, как это широко принято считать, по-разному обрабатывается в норме, при таких нарушениях обрабатывается одинаково. Например, кажется, что частотностные характеристики для людей с SLI играют более существенную роль, чем для нормы и попадают на иные классы (как для регулярно, так и для нерегулярно изменяемых слов). Этот вопрос, кстати, требует специальных исследований, так как и в для взрослой нормы этот вопрос отнюдь не является решённым. Такие нарушения проявляются как при речепроизводстве, так и при понимании.

Многие исследователи говорят, таким образом, о иной организации ментального лексикона, подчёркивая, что при SLI нарушена характерная для нормы морфологическая репрезентация, проявляющаяся и в понимании, и в продукции инфлекционных морфологических операций, и заключая, что это нарушение сводится к неспособности создавать символические правила. При SLI мы видим пример того, как языковая деятельность человека при овладении и пользовании языком базируется не на имплицитных процедурах и выведенных алгоритмах (независимо от того, передались ли они нам генетически), а на эксплицитно сформулированных - иногда в буквальном смысле - правилах и декларативной памяти, когда слова, например, хранятся списками, а правила - в виртуальных, так сказать, учебниках. Метафорически формулируя, это можно описать как поведение, сходное с речевой деятельностью человека на неродном языке, которым он владеет не свободно. Человек делает простейшие ошибки и, исправляясь, как бы говорит себе: "здесь надо добавить -s , поскольку тут множественное число (или третье лицо единственного числа)". И так человек пользуется родным языком - всю жизнь. При достаточной сноровке он даже правильно говорит, но с большим "внутренним" трудом, так и не овладевая способностью к созданию продуктивных алгоритмов.

Отмечаются у таких людей и нарушения других языковых уровней. Фонетического: монотонная речь, нарушение речевого ритма и неправильное членение звукового потока; нарушение просодики, ударения как в частотных, так и в незнакомых, но ясных с точки зрения правил данного языка, словах; сложности произнесения многосложных слов (сокращение их за счёт пропуска слогов); невозможность вывести продуктивное правило оглушения или озвончения. Синтаксического: грамматические процедуры как бы симулируются за счёт памяти и эксплицитных правил, необычный порядок слов серьёзно затрудняет анализ пассивных конструкций, необратимых конструкций и т.п. Фактически невозможным является адекватное понимание переносных значений и метафор.

При таких нарушениях морфологические процедуры почти не производятся: в ментальном лексиконе слова хранятся целиком, списком, без осознания их структуры; неясную роль играет морфологическая прозрачность. Стоит вспомнить, что мозговое картирование показывает распределение свойств и характеристик слов по различным зонам мозга, что не подтверждает идею списка по крайней мере для значительной части лексики.

Анализ грамматических возможностей таких людей проводится в экспериментах, исключающих возможные трудности артикуляции или восприятия, например, шкалированием грамматичности предложенных письменно фраз или форм с целью проверки неосознаваемого знания грамматики. Проверяется и пользование грамматикой - способность менять число и видо- временные формы в реальных языковых единицах и квази- словах.

По мере взросления люди с такими нарушениями языка вырабатывают компенсаторные механизмы, основывающиеся на эксплицитных правилах, используемых обучающимися вторым языкам. Подобно этим последним они делают ошибки в состоянии стресса или сильной усталости и никогда не достигают уровня, свойственного говорящим на родном языке; говорят гораздо медленнее (иногда в два раза), как бы отслеживают свою собственную речь, рефлексируют, с трудом понимают быструю речь.

Назад    Наверх    Вперед

* По материалам лекций Т.В. Черниговской, читаемых в Санкт-Петербургском Государственном Университете, Европейском Университете в Санкт-Петербурге и Международном Университете Семьи и Ребенка им. Рауля Валленберга.